- И скажите пожалуйста!.. Деревеньку нашу, Усохи вспомнили, - бабка Лиза закашлялась, кругло окая, заговорила… И если бы вы могли её слышать, ничуть не преувеличиваю. Словом, её всяк заслушался бы. Обыкновенная вроде бы деревенская речь, а как звучит, когда подле её стоишь, речь-реченька, как польётся серебряным родничком - волшебство, да и только! Так бы и слушал…

- Наша деревенька - Усохами зовётся. Почему её так наименовали - сейчас точно не установишь. Может, раньше это место звалось так, а по месту уж и деревню выкрестили. В другом случае сами наши старики могли в фантазию удариться. Уж больно радостный вид отсюда открывается.

И трудно не согласиться со словами бабки Лизы. Стоят Усохи над ключевой небольшой речушкой. Местные меж собой её прозвали - Усошкой. И к самым деревенским огородам просторные берёзовые рощи подступают. И деревья по ним редкие, кудрявые… И не поверите, как с благодатных островков, доносят оттуда тёплые ветерки запахи земляники, цветов, натопленного солнцем, горячего пахучего берёзового листа. Летом эти острова зелёные, а осенью - золотые.

- Ближе всех наша деревня к раскидистому тогда ещё молодому березняку подступила - стали и её Усохами звать, - окая, продолжает сказывать бабка Лиза, а я продолжаю все её разглядывать. Каждую морщинку на её лице испытываю. А они умные высеклись, морщинки-то, приметные… Смешливая. Спевливая. Каждая для своего часа… Каждую определишь. По тяжёлой нужде пролегли, а не как у другого: ото сна - всмятку, от большого высокомерия - вразбежку. - Раньше-то всё лучше было. Кругом перелески, да пашни, стога да стада, недальние соседние деревеньки, затемнённая сизая крепь лесов, а дальше, до боли милые и близкие для моего сердца, до самой окоемочки неба, ширь да простор - песенные журавлиные угодья.

Высокие и чистые леса растут вокруг Усох. И далеко-далеко им видно. Через поля и реки им слышно. И по сей день их вещие зоркие очи. Сколько дней и ночей да ещё много дней и ночей неотступно глядели они на кровавый закат, где нещадно наш народ сражался с фашистской ордой. Всё выдержала наша матушка-земля. Вспомним: из-под огня на огонь, из огня да в полымя, из полымя в пекло. И до сих пор в наших местах гуляет легенда. По бессмертию шагали, на легендах венчались, с былинами махоркой делились, с преданиями по сто граммов наркомовских пили.

- Лес - он чуткий! Лес - он прислушливый! Он дождливой - лес. С той поры лес чуточку поредел, светлым каким-то стал, - вспоминает бабушка Лиза. - Лес-то наш прострельно-звонкий, лепетливый!.. Сегодня много в наших местах разных памятников, обелисков высятся, где высечены и имена наших деревенских, павших: Алексей Афонин - под Курском, Михаил Потапов - под Киевом, Александр Горячкин - в Сталинграде, Иван Симаков - в танке сгорел, Юра Зиновкин - в далёком и чужом для нас Афганистане… Всех пока обозначать на вечном камне не приспело времечко… Но мы никого не забудем. На вечную перекличку в наших сердцах и памятью станет грозная усохская рота. Что я говорю: встанут все российские люди. Навечно встанут, и стоять будут - пока жизнь на земле продолжается…

- А о себе, что скажу: загляните в мой век, а мне скоро 95 сравняется, там ведь какая анкета? Только стала на ноги - сразу пошла зарабатывать на хлеб. В семь лет сбивала я уже босиком утреннюю и вечернюю росу, топтала землю и в осенние заморозки, и в вешние утренники. Потрескаются, полопаются, бывало, ножонки чуть не до кости, а мать тихонько уговаривает: "Поди, дочушь, за овин, помочи их, вот и полегчает, лекарства-то взять негде!"

Жара лета застыла на лице бабушки Лизы, на лоб переспелой рожью падали волосы.

А выглядела она - крохотная иссохшая, словно перестоявший опёнок, но необыкновенно подвижная, как ходики у настенных часов.

- Счастье-то никогда не ходит одно. Недаром говорят: из счастья и горя сложилась доля. Моя-то долюшка тепереча простая: приютила внученька, два-три раза за лето свозят меня в родную деревеньку. И на том спасибо! Сегодня здесь ничегошеньки и никого нет. Посижу на крылечке родного дома, надышусь свеженького настоянного на травах воздушка… Об одном лишь желаю, лечь в родненькую земелюшку, рядом со своими… Ты уж, мил человек, опиши и всё получше о моей деревеньке Усохи, я ведь набалакала тебе целый короб, а ты выбери всё лучшее - и до людей донеси. Прошу тебя!

Бабушка Лиза улыбнулась усталой, но гордой улыбкой. Грудь залила волна чувств - добрых, благородных чувств, которые всегда вознаграждают нас мгновением полного счастья, за честное отношение к своей совести.

Стоит меж лесов деревенька Усохи. Спит деревенька под звёздами. А ранёхонько-ранёхонько на петушиной зорьке придут к изголовью бабушки Лизы все люди, жившие здесь когда-то. И с каждым она обмолвится словечком, каждому взглянет в глаза… Скажет, что деревенька опустела, безлюдная стала. Но только лица …не кажут бабушке Лизе лица земляки.